Спектакль Евгения Гришковца «По По» устроен, казалось бы, бесхитростно. Два равноправных партнера рассказывают друг другу (не залу, а именно друг другу) более или менее увлекательные истории, почерпнутые из сочинений Эдгара Аллана По, и забавно перевирают их по ходу изложения. Партнеры никак не обсуждают рассказанное, не лезут со своими комментариями, почти не задают друг другу вопросов. Оба предельно корректны и нарочито невыразительны, от них нельзя дождаться никакого «да что ты!», или «ну, а дальше?», или «нет, давай лучше я» — один говорит, другой слушает.

Доп. информация: В конце интервью участников спектакля о спектакле.
Читать далее

\»Дредноуты\» — это спектакль о самых больших военных кораблях, о событиях Первой мировой, о грандиозной Ютландской битве.
Евгений Гришковец рассказывает историю битвы, как мальчик излагает друзьям увлекательную сказку о больших кораблях и морских боях. Гришковец дробит большую историю на крошечные осколки человеческих судеб. Гришковец соединяет в спектакле короткие эпизоды сражений. Причем только те из них, в которых запечатлелась история людского благородства.
Спектакль \»Дредноуты\» имеет подзаголовок \»спектакль для женщин\». Так вот это — провокация. Гришковца поразило следующее обстоятельство: женщины никогда не читают книг о военных коряблях и грандиозных битвах, они их даже в руки не берут. Несмотря на то, что как раз в этих книгах так много важного сказано о мужчинах — их мечтах, разочарованиях, амбициях, надеждах, отваге, сентиментальности и верности долгу. То есть о том, о чем в книгах по психологии не прочтешь.
На самом деле те вещи, о которых говорит Гришковец, — некоторые диковинные примеры соблюдения правил чести, воинской доблести, мужества и даже самоотверженности — сейчас неоднозначно воспринимаются не только женщинами, но и современными мужчинами. И вовсе не потому, что все эти качества им не присущи, просто не востребованы.
Читать далее

Наш “Титаник” это очень трогательная, забавная и нежная история, сочиненная в маленьком театре в маленьком городе о большом-большом мире. И о наших ощущениях этого мира в то самое время, то есть в 1992. Мы очень веселились и шалили, когда сочиняли этот текст. У нас было много иллюзий, а самое главное — у нас было много надежды. Не осталось зафиксированного текста, не осталось видеозаписи этого спектакля. Мы постарались подробно вспомнить его и восстановит наш спектакль именно в том виде, каким он был 10 лет назад. И как только мы его восстановили, стало сразу ясно, куда подевались те надежды, и во что мы превратились за эти 10 лет. Мы хотим играть скромную историю, наполненную самым нежным постмодернизмом, который в 1992 году даже не осознавал, что им является. Мы постараемся сами порадоваться и порадовать всех остальных, которые помнят то время как счастливое для себя и наполненное надеждами. Не более, но и не менее. Кстати, название “Титаник” мы понимаем как маленький Титан”.
Читать далее

Возможно, вы уже слышали от своих знакомых: Евгений Гришковец поставил, наконец, спектакль про любовь. Дескать, до этого он ел своих собак («Как я съел собаку») в одиночку, а теперь рядом с ним на сцене впервые объявилась вдруг женщина. Живая, красивая, обыкновенная. Близкая настолько, что руку протяни и достанешь до ее волос, и вместе с тем бесконечно далекая, как чужая планета в черном небе.
Собственно, Гришковец в начале спектакля так публике ее и представит: чужая женщина в чужом окне. Так бывает – идешь по улице, а в светящемся окне мелькнул на мгновение чей-то профиль. Ты ее больше никогда не увидишь, и она тебя тоже. Это просто женщина. Это просто окно. Место, где свет.
Как и полагается недвижному центру мироздания, героиня Анны Дубровской расположится в самой середине сцены. За тем окном, где она живет, ничего особенного не происходит. Она то болтает по телефону с подругой, то, устроившись с ногами на диване, читает детектив Акунина, а мы вместе с Гришковцом, невидимые, наблюдаем за чужой жизнью.

Доп. информация: В конце идет интервью о создание спектакля. Под конец спектакля, как то странно меняется баланс звука по каналам. Не очень критично, но похоже издатели опять накасячели.
Читать далее

«ОдноврЕмЕнно» — спектакль Евгения Гришковца, премьера которого состоялась в ноябре 1999 года на фестивале NET в РАМТе ( Российский Академический Молодежный Театр).
«Идея этого спектакля пришла ко мне, когда я ехал в автобусе в Калининграде, я как будто увидел его в отражении окна, — рассказывает Евгений Гришковец. – После чего у спектакля довольно долго не было названия. Я действительно не знал, как с ним быть, и он шел у меня под «рабочим» названием «Нескромный спектакль». И когда я ехал сдавать текст для буклета фестиваля NET, мне надо было срочно что-нибудь придумать, и у меня вдруг в голове возникло слово «одновременно». Сразу появилась мысль – «А ведь там два варианта ударения!» Так что спектакль этот с двумя ударениями – «ОдноврЕмЕнно». Вообще, с ним связано много таких моментов, озарений. Так, например, в первом варианте не было в конце падающей звездочки, и два года я играл именно так. Но однажды одна из бумажных звезд упала сама, и после этого я стал каждый раз так заканчивать спектакль».

Доп. информация: В начале находится эпизод \»До спектакля\». В нём Гришковец развлекае зрителей пока идёт починка пульта управления.
Читать далее

Несколько лет тому назад на одну московскую сцену вышел парень лет тридцати с небольшим. Вышел и сообщил, что он сейчас расскажет про человека, которого больше нет, в смысле — он раньше был, но потом его не стало, — так что когда зрители будут слышать со сцены «я подумал…», то это будет именно про того человека.
Парня звали Евгений Гришковец, и он помнил то, о чем другие люди вспоминают мимоходом и никогда не говорят вслух — о дембельском альбоме, об обиде, что мультфильм, которого так ждал, оказался кукольным, об ощущении того, как течет время. Тот монолог назывался «Как я съел собаку», и он поделил театральную реальность.
Была жизнь до Гришковца — и есть жизнь с Гришковцом. Вернее было бы сказать, что несколько лет назад вместе с Гришковцом — с его монологами и пьесами, где поровну слов и междометий и нет ни капли фальши, с его обаятельной манерой говорить, словно он с трудом подбирает слова — в театр пришла жизнь. Того спектакля он больше не играет — вместо него появились другие, с тех пор он съел собаку, подбирая самые точные слова для универсальных человеческих эмоций; по-существу, он научил театр говорить человеческим языком.

Доп. информация: По мимо спектакля присутствуют эпизоды: \»До спектакля\» и \»Рассказ о дне Рождения\».
Читать далее